Мои дорогие мужчины [= Наперекор волне ] - Нора Робертс

Кэм улыбнулся и положил руки на ее бедра. Это были не тощие бедра манекенщицы, а бедра зрелой женщины. И он хотел именно эту женщину!

– Анна, ты любишь рисковать?

– Иногда.

– Тогда давай бросим кости.

Одним сильным рывком Кэм прижал ее к себе. Анна задохнулась и еле успела глотнуть воздуха, прежде чем он закрыл ее рот своими губами. Поцелуй был отчаянным, жадным. Тихие мурлыкающие звуки рвались из ее горла, ударяя ему в голову сильнее любого вина.

Анна вытянула его рубашку из брюк и сунула под нее руки. Ей казалось, что она умрет, если не померится с ним силой немедленно, не почувствует эту плоть под своими ладонями. Она заурчала от удовольствия, разминая, гладя, царапая его спину и грудь, пока кожа не загорелась под ее пальцами, а мускулы не затвердели, как сталь.

Кэм попытался нащупать «молнию» на ее спине, и Анна засмеялась, задыхаясь, прижавшись губами к его горлу.

– Здесь нет «молнии», – она сомкнула зубы на его подбородке, не собираясь быть нежной, – ты должен просто снять его.

– Боже…

Кэм стянул эластичную ткань с ее плеча и прижался к нему губами, зубами. Страстное желание попробовать на вкус это тело, ее тело, переполняло его.

Они кружились, как в танце, хотя их шаги обгоняли убаюкивающий ритм прелюдии Шопена, сменившей рок. Кэм сбросил туфли. Анна быстро расстегнула пуговицы его рубашки. У него закружилась голова, и они налетели на дверь спальни. Анна снова засмеялась, но смех перешел в стон, когда Кэм сдернул ее платье на талию. Его дымчато-серые глаза скользнули вниз, голова опустилась, и губы прижались к ее коже над черными кружевами бюстгальтера.

Когда его язык скользнул ниже, пробуя, поддразнивая, у нее ослабли колени, в голове вспыхнули разноцветные огни. Она знала, знала, что он сможет довести ее до шаткой границы между разумом и безумием! И ей захотелось переступить эту границу, увести его за собой в безумие.

Желание становилось невыносимым, безжалостным, отчаянно первобытным. И только это желание сейчас было важно для них обоих. Все остальное исчезло.

Несвязно шепча какие-то слова, Анна стянула с него рубашку и впилась ногтями в эти сильные плечи. Ее руки заметались по широкой груди, ощупывая горящую гладкую кожу. Почувствовав под пальцами шрамы, Анна подумала, что это тело человека, привыкшего рисковать. Рисковать ради победы.

Быстрым ловким движением пальцев Кэм расстегнул передний крючок бюстгальтера, и ее груди наполнили его жадные ладони. Она была великолепна. Потрясающа. Золотистая кожа, пышная грудь… Он подумал, что такого совершенства не может быть в природе… Однако ее тело было абсолютно реальным – возбуждающим, нежным и упругим, гладким и ароматным. Кэму захотелось спрятаться, утонуть в этом великолепии, но, когда Анна попыталась расстегнуть пуговицу его джинсов, он отрицательно покачал головой.

– Нет, я хочу тебя в постели, – он сомкнул ее руки у себя на шее и безжалостно впился в губы, – я хочу тебя… подо мной, надо мной, вокруг меня… везде!

Анна скинула одну туфлю и еле сохранила равновесие, когда они качнулись к кровати.

– Я тоже хочу тебя…

Когда они падали на кровать, Анна успела скинуть вторую туфлю, перекатилась и оседлала Кэма. Свет почти померк. Только бледные отблески заходящего солнца проникали в окна, и быстро перемещались тени.

Анна знала, что такое сексуальное влечение, но ничего, подобного этой примитивной дикой алчности, прежде не испытывала. Ее губы жадно, стремительно блуждали по его лицу, горлу. Он будет принадлежать ей, он уже принадлежит ей! – больше ни о чем, она не могла думать. Она возьмет все, что захочет, и облегчит эту невыносимую жажду.

Когда она откинулась назад, освещенная таинственным светом заката, у Кэма перехватило дыхание. Он не мог вспомнить, желал ли когда-нибудь чего угодно с такой силой. Желание брать, обладать, владеть неистово нарастало в его кипевшей крови.

Кэм приподнялся, схватил Анну за волосы одной рукой, рванул назад голову, и ее длинная, чудесная шея ослепила его. Он понял, что эта женщина даст ему все, С ней он сможет иметь все на свете.

Кэм толкнул ее на кровать, схватил за руки. Получилось грубее, чем хотелось, но он уже задыхался и плохо соразмерял свои силы. Ее глаза потемнели, засверкали… «В таких глазах мужчина может утонуть… и с удовольствием», – подумал он.

Ее спутанные волосы черным шелком раскинулись по покрывалу цвета темной бронзы. Ее аромат не просто манил, возбуждал, соблазнял – в нем явственно ощущалось требование… приказ.

«Возьми меня, – казалось, говорила женщина. – Если посмеешь…»

– Я мог бы съесть тебя живьем, – прошептал он и снова накрыл ее губы поцелуем.

Кэм удерживал ее, зная, что, если она освободится, все кончится очень быстро, слишком быстро. Да, видит Бог, он хотел быстро! Но он не хотел, чтобы это кончалось… Сейчас Кэм был уверен, что смог бы прожить всю свою жизнь в этой кровати, ощущая под собой дрожащее тело Анны.

Он почувствовал, как напряглось это тело, когда он втянул ее сосок в рот. Он ласкал ее грудь губами, языком, зубами и, лишь насладившись этим божественным вкусом, освободил ее руки. Теперь она снова могла ласкать его.

Они катались по кровати, сдергивая друг с друга остатки одежды. Они задыхались, ловили ртом воздух, их восторженные, восхищенные возгласы перемежались тихими стонами. Ощущения сменялись, но каждое из них вело к исступлению. Анна дрожала в его руках, чуть не плача от каждого нового взрыва наслаждения – острого, неожиданного.

Наконец Кэм понял, что она готова принять его. Ее ногти впились в его спину, тело выгнулось и содрогнулось, достигнув вершины блаженства.

И они сошли с ума.

Анне казалось, что она запомнит только это бешеное сражение. Необузданный животный секс, звериное стремление к совокуплению. Ищущие руки соскальзывали с влажных тел, жадные губы искали жадные губы. Она снова испытала оргазм, и в ее крике освобождения, похожем на рыдание, прозвучали триумф и беспомощность.

Стемнело, но Кэм видел ее. Блеск темных глаз, прекрасные, щедрые губы… Кровь грохотала в его висках, в сердце, во всем теле. Он больше не мог медлить и вонзился в нее.

Зрение затуманилось, голова закружилась. Соединенные, они замерли на одно лихорадочное мгновение. Он даже не заметил, что его руки нашли ее руки, пальцы переплелись, сжались.

Затем они словно очнулись и начали двигаться. Все быстрее, настойчивее, яростнее. Их взгляды встретились, и они уже не могли отвести глаз друг от друга. Кэм видел, как ее глаза потемнели, потом ослепли, когда она снова достигла пика наслаждения. Он услышал рвущийся с ее губ стон за долю секунды до того, как прижался к ним, чтобы проглотить этот звук.

Ее бедра пульсировали, подгоняя его, приближая к вершине. Он вонзался в нее, цепляясь за реальность, как сорвавшийся в пропасть хватается за край обрыва кончиками пальцев. И смотрел, смотрел на нее, еле сдерживая все растущее желание полететь в эту головокружительную глубину. Затем ее тело натянулось, как тетива, потрясенное наслаждением.